"НАША ПРОПОВЕДЬ ДОЛЖНА БЫТЬ ОБРАЩЕНА К СОБСТВЕННОМУ НАРОДУ"

Тема миссии сегодня как никогда актуальна для нас. Однако, к сожалению, до сего момента нет единого понимания того, какой именно она должна быть - слишком много взглядов на этот счет, слишком много разных мнений и частных опытов. Значит, тема не только актуальна, но и дискуссионна, и следовательно, надо искать ответ на вопрос о характере и способах современной миссии "соборно". Поэтому и с Правящим Архиереем Саратовской епархии, Епископом Лонгином, накануне Миссионерского форума Приволжского федерального округа, который пройдет с 8 по 10 декабря в Саратове, редакция "СЕВ" беседует о том же: о проблемах православной миссии в наши дни.

- В дореволюционной России Церковь имела большой опыт миссии среди иноверцев. Однако в наше время необходима миссия принципиально иного характера - не просто среди людей, не знающих Бога, но и среди людей, которые отпали от Церкви, утратили веру. Какой, с Вашей точки зрения, должна быть эта миссия?

- Можно сказать, что в вопросе уже заключается значительная часть ответа. Конечно, с "инородцами" как таковыми сейчас совсем иная ситуация, потому что те, кого называли в прежние времена инородцами, сегодня - граждане России. При этом они, если и сохраняют, как чуваши, мордва, татары и другие, свой язык и свои обычаи, то все равно являются людьми русской культуры. Скажем, святитель Стефан Пермский был просветителем зырян, но ведь сегодня они - часть русского этноса. Россия уже немыслима без этих людей, поэтому мы не можем к ним относиться как к иноплеменникам, как относились к ним в XVII столетии, когда эти земли только-только заселялись русскими переселенцами.

Что сегодня особенно сложно? С одной стороны, мы живем с сознанием того, что мы - православная страна. Исторически это на самом деле так, мы действительно страна православная. Однако, с другой стороны, мы страна полностью расцерковленная. Виноваты в этом XX век и гонения, которые были в XX веке, но виноваты в этом и те внутренние проблемы, которые накапливались в течение столетий в церковной жизни и в XX веке разразились той катастрофой, которая постигла весь русский народ, в том числе и Русскую Православную Церковь. Поэтому нам необходимо идти с проповедью к людям, которые нас окружают, к людям, среди которых мы живем. Как спорно это ни будет звучать, но хотя мы ругаем сектантов за их навязчивость, за их миссионерскую активность, однако до тех пор, пока мы сами не поймем, что миссионерская активность, только без навязчивости, для нас остро необходима, ситуацию нам не переломить.

Казалось бы - прописная истина. Но еще не усвоенная. Мне как Архиерею приходится сталкиваться с этим достаточно часто. Предполагаю я послать священника на какой-то отдаленный приход или туда, где его нужно открыть, где прихода прежде не существовало, и в ответ вдруг слышу: "А кто туда будет ходить?". Если вдуматься, то это очень страшные слова, которые свидетельствуют о полной потере некоторыми представителями духовенства понимания самого смысла нашего служения. Разве тот же сектант ответит так тому, кто посылает его на проповедь в любой город и в любую страну? Нет. Сектантские проповедники приезжают туда, где их никогда не было, где об их учении никогда не слышали. И через какое-то время там уже появляется община из нескольких десятков или даже сотен человек.

А православный священник подчас искренне считает, что он должен сидеть в своем храме и ждать, когда в воскресенье к нему кто-то придет на службу. А почему люди должны приходить? Они уже забыли о Церкви, что она такое. Представления о церковной жизни были из их дедов и отцов в полном смысле этого слова выбиты. И им надо заново, начиная с "чистого листа", рассказывать о том, что такое вера в Бога, Православная Церковь, о том, как жить по-христиански.

Коротко сформулировать нашу задачу можно, наверное, так: Церковь, с одной стороны, должна стать полностью миссионерской, с другой стороны, область этой миссии сегодня ограничивается территорией нашей собственной страны. Нам пока не надо ехать ни в Японию, ни в Африку, ни в Индию, нам надо заниматься просвещением своего народа (а я уже сказал, что это не только русские, но и все те народы, которые исторически живут на нашей земле), которому Господь когда-то благоволил возрасти в Русской Православной Церкви.

Только проповедь наша должна быть свободна от тех сугубо маркетинговых ходов, которые используют протестанты; мы не имеем права, как делают это иеговисты, ставить ногу в дверь и не давать хозяину ее закрыть, пока мы не скажем ему все, что хотим. Так поступать, конечно, ни в коем случае нельзя.

- Еще один вопрос, из Вашего ответа вытекающий: не пришла ли пора всерьез заняться основательным изучением сект уже не с целью борьбы с ними, не с целью противодействия им, а с тем, чтобы извлечь из их современного опыта то лучшее, что в нем есть, и использовать его в своей миссионерской деятельности?

- Казалось бы, это и вправду необходимо. Однако есть один очень существенный момент, который нельзя не учитывать. Потому, что сектантство - вещь очень сложная, в каком-то смысле - заразная. И те пороки, которые свойственны сектантам, очень легко могут перекочевать, и более того, уже перекочевывают в среду церковных людей.

Мы видим сектантов, нас поражает их ревность, их самоотверженность, работоспособность. Они будут жить впроголодь, недосыпать - будут проповедовать свое учение на улицах и ходить по домам. Но всмотритесь в них повнимательнее: ведь они ведут себя, как люди, в которых вложили одну и ту же программу, из которых сделали зомби. Разве мы можем это перенимать? Кроме того, очень часто у сектантов встречается совершенно откровенный обман, когда они, не открывая всей правды обо всех сторонах своего учения, идут на подмену, предлагают одно, а дают потом совершенно другое. Этого делать ни в коем случае нельзя.

Есть классические протестанты, такие, которые сегодня приобрели некоторую респектабельность, даже "оправославились" в какой-то степени, живя у нас в России. Они строят свою жизнь на принципах общинности, это, собственно говоря, наши, церковные принципы, только мы от такой жизни успели отвыкнуть и потому порой можно у них этому учиться. Но и здесь возможны крайности и перегибы, можно этот опыт использовать, как использовал его священник Георгий Кочетков, покрывший всю страну сетью своих ячеек и создавший нечто вроде "параллельной Церкви". Это общинная жизнь, доведенная до абсурда.

Для Церкви правильным является путь средний, без уклонений в излишество и недостаточность, который именуется царским. И если мы посмотрим в прошлое, то увидим, как находила Церковь ответ на вопросы, подобные тем, что возникают сегодня. Я думаю, что важнее всего сейчас - воспитание достойных пастырей, осознающих свое призвание, готовых к подвигу за свою паству.

Это проблема не только обучения, но и, прежде всего, семинарского воспитания. Почему обучение в семинарии не всегда дает желаемый результат? Это вопрос очень сложный, требующий большого обсуждения. Мы даже не можем выполнить главного требования церковного права - не можем не рукополагать молодых людей. Мы посылаем быть духовными вождями народа 22-24-летних ребят, которые несколько месяцев назад женились. Мы рукополагаем такого молодого человека и посылаем настоятелем на приход, а он и не работал никогда, ни одного дня, не знает, как живут работающие люди. Он закончил школу, потом 5 лет в семинарии провел, женился, рукоположился и поехал, и он должен учить взрослых людей, хотя даже не понимает их жизни, не может еще понять. Вот только одна проблема, которую ввиду нашего общего кадрового голода решить пока не удается. А таких проблем много.

- Почему в каких-то внешних вопросах сектанты так часто "переигрывают" нас?

- Для них не существует запрещенных приемов - вот самое основное. Если вспомнить церковную историю, то кто такие первые протестанты? Это отнюдь не какие-то невинные овечки, которых за веру ни с того, ни с сего повыгоняли из Европы в Америку. Протестанты - люди, развязавшие огромное количество многолетних, страшных, кровавых войн по всей Европе. Они проповедовали, казалось бы, вполне отвлеченные вещи, но при этом взяли в руки оружие и начали попросту завоевывать себе территории и паству. Потом, когда наступил век коммерциализации, они же взяли на вооружение самые передовые бизнес-технологии - опять-таки то, что для Православной Церкви является неприемлемым. Они не боятся совершенно осознанно заниматься "программированием" людей, глубоким и зачастую совсем не безопасным воздействием на их психику. Разве мы можем так поступать с людьми? Старец Паисий Афонский говорил, что чем духовней человек, тем меньше у него каких-то земных, сиюминутных "прав". Вот и в данном случае есть вещи, которые протестанты себе позволяют, а мы позволить себе не можем. И в каком-то смысле закономерно, что в неком земном плане мы будем нередко проигрывать. Но мы и не стремимся любой ценой, обманом или же "железной рукой загнать человечество к счастью и спасению". Наша задача иная: дать людям возможность узнать об истине, увидеть ее и сделать свой осознанный, свободный выбор.

Смотрите… Вот сектант, он ходит с утра до вечера, раздает какие-то листовки, книги, журналы "Сторожевая башня" и что-нибудь еще вроде этого. Ему сказали, что чем больше он этих книжек распространит, тем вернее его спасение, независимо от того, что у него в душе творится и какие страсти в нем живут. Это и есть один из многочисленных примеров манипулирования сознанием. А к нам приходит человек, допустим, в горе, потерянный, сломанный, мы же не скажем ему: "Если ты обойдешь 15 кварталов города Саратова и принесешь с каждого квартала по 5 тысяч рублей, значит, все в порядке, все у тебя будет хорошо". Мы же не можем так, мы попытаемся утешить, найти нужные слова, объяснить человеку, как ему начать трудиться всерьез над своей душой. Это очень долго, муторно, хлопотно, а в секте ему говорят: "Слушай, человек, все очень просто"…

- …то есть ему дают камень вместо хлеба.

- Я бы даже сказал не камень, а змею, то есть там его совершенно цинично эксплуатируют. Используют горе человека, попавшего в тяжелую ситуацию. Это не значит, что у нас такого не бывает и быть не может. Когда мы говорим о сектантском духе, который пробивается и в Церковь, вспоминаются несчастные супруги, которые, 20 лет прожив вместе, по чьему-то "старческому" благословению развелись, и их приняли в один муже-женский монастырь, и они там с утра до вечера на сотнях гектаров полей пашут, как купленные рабы. Чем это отличается от практики тех же кришнаитов, или мунитов, или других сектантов? Какой-нибудь, с позволения сказать, "духовник" думает, что он нашел замечательный метод воздействия на людей. Он в рясе и с крестом, он совершает православные священнодействия, а на самом деле он - самый настоящий сектант. Есть вещи, через которые нельзя переступать. Когда ты их переступаешь, ты становишься сектантом. Это очень важно понять. Но важно понять и другое: для Церкви это в принципе не характерно, это чуждо ей, это отдельные ошибки отдельных людей, и церковной нормой они не станут никогда.

Кроме того, говоря, почему "Церковь проигрывает" сектантам, я бы хотел отметить еще один момент. Они ничем не отягощены. У них нет храмов, которые им сотнями надо строить или реставрировать, поскольку и жизнь их строится не вокруг церковных Таинств, а является по сути некой массово-пропагандистской работой. При этом система материального обеспечения, "членских взносов" у них отработана великолепно. Они не ощущают ответственности за продолжение существования нашей национальной культуры. В отличие от нас, не чувствуют они ответственности и за наш народ и за нашу Родину в целом, не делят, подобно нам, с нею ее бед и скорбей. Они не патриотичны, а космополитичны. И это тоже становится для них козырем, поскольку на их стороне неизменно оказывается столь же космополитичная, ориентированная на Запад, либеральная пресса, у которой с сектантами вообще оказывается немало общего. А пресса создает информационный фон, который может быть благоприятным или неблагоприятным - в данном случае для Церкви. Она по-прежнему формирует общественное мнение, так что любую ложь, любую глупость, написанную о Церкви пером, не вырубишь порой из голов человеческих никаким топором. И наше свидетельство о том страшном вреде, о той угрозе, которые несут людям тоталитарные неокульты, очень часто представляется в светских СМИ как "преследование инакомыслящих", как "борьба Церкви за сферы влияния".

- Раньше были священники-миссионеры, которых специально готовили к служению; это был, если можно так выразиться, некий "специальный отряд" духовенства, особым образом подготовленного и ориентированного. Перспективен ли этот путь сейчас?

- На этот вопрос во многом отвечает само время. Не надо забывать, что у так называемых епархиальных священников-миссионеров в России до революции имелась совершенно четкая цель, раз и навсегда определенные задачи. Чаще всего это были противораскольничьи миссионеры, потому что раскол был очень большой проблемой для Русской Церкви. Сегодня, в результате тех событий, которые произошли в ХХ веке, эта тема у нас уже совсем не так актуальна. Однако обилие сектантов, с одной стороны, и необходимость просвещения народа, с другой, говорят о том, что миссионером необходимо быть каждому священнику, вне зависимости от того, проходил ли он какую-то "спецподготовку" или же нет.

- Вы говорите, Владыка, что у нас страна православная, и мы живем с памятью о том, что она православная, но в то же время живем мы и с осознанием того, что страна эта расцерковленная…

- Я думаю, что по-прежнему православная она все-таки в нашем представлении, в представлении православных людей. Мы знаем это, мы об этом помним. Человек церковный живет в церковной истории, и она для него не является чем-то абстрактным, тем, что он когда-то много лет назад прошел в школе и теперь забыл благополучно и не думает об этом. Нет, мы переживаем каждый раз вновь и вновь те или иные события, жития тех или иных подвижников, благочестиво вспоминая их. Поэтому для нас, православных людей, это очевидно, наше сознание принципиально исторично.

Но вместе с тем для очень большого количества людей Православная Церковь - это некий выбор, самоидентификация, и все опросы общественного мнения сегодня говорят, что православными называют себя до 80% населения нашей страны. Некоторые приводят иную статистику - от 60 до 80%. На Северном Кавказе, в Башкирии, Татарии этот процент совершенно другой - на Северном Кавказе почти на 100% мусульманское население, в Татарии и Башкирии - около половины. Но в принципе, повторяю, по всей стране - до 80% православных. Это люди, которые, когда их спрашивают: "Кто вы по вероисповеданию?", отвечают: "Мы православные". Они крестят своих детей, они в той или иной форме отмечают основные христианские праздники - Рождество, Пасху, Троицу. Как отмечают? Время от времени приходят в храм, может быть, не всегда ходят на службы, а заходят просто помолиться, поставить свечи, доступным для них образом проявить свои духовные чувства. Поэтому говорить о том, что страна православная, можно. Другое дело, если этих людей спросить: а что такое Православие, как вы его понимаете, какой смысл вы вкладываете в это слово - вот тут, конечно, ответов будет огромное количество, и что в этих ответах будет заключаться, один Бог знает.

- Наиболее распространенное "обвинение", которое нам предъявляют,- то, что мы людей искусственно "тянем" в Церковь, то есть они и не живут церковной жизнью, может быть, и не хотят жить, а мы их записываем в число православных, и при том стараемся привести их в храм.

- Это тоже составная часть нашей миссионерской деятельности, мы и не скрываем, что мы хотим возвращения нашего народа в лоно Православной Церкви. Это наша задача. И мы объясняем людям, что раз они крестят своих детей и так или иначе причисляют себя к православным, то, значит, им надо знать свою веру. Это наша задача. В чем же нас обвинять? В том, что мы существуем на свете? Здесь все очень просто: раз люди называют себя православными христианами, то, значит, они все-таки хотят ими быть. И не надо никого убеждать в том, что они не знают, что говорят, поскольку они на самом деле еще не молятся, не постятся. Это их свободный выбор, их право говорить о себе: "Мы православные". А наше право и наш долг - помочь им действительно таковыми стать.

- Нужно ли, с Вашей точки зрения, делить аудиторию, к которой обращается миссионер, на какие-то группы, определяя особо характер работы по каждой из них? Если да, то какие группы Вы могли бы выделить?

- Я думаю, что и надо, и не надо. Если вы придете в школу, то здесь потребуется один подход, в доме престарелых - другой, в университете - третий, в тюрьме - четвертый. И вместе с тем, при такой дифференциации по необходимости, все равно, находясь в определенной аудитории, надо понимать, что мы должны обращаться к каждому человеку лично. Все наши мероприятия, лекции, беседы, встречи - все это хорошо, но абсолютно недостаточно и само по себе малорезультативно. Если вернуться к опыту сектантов, то чем они берут? Только одним - индивидуальной работой, все остальное - "шумовая завеса". У них основное - индивидуальная работа с человеком, и пока мы не научимся работать с каждым, мы будем терять людей.

Правда, здесь мы сталкиваемся еще с одной объективной сложностью: по-настоящему это возможно, если мы имеем достаточное количество приходов и достаточное количество священников, но и того, и другого у нас хронически не хватает. Посмотрите на Грецию: в Салониках, где живет чуть больше миллиона человек, четыре митрополии! То есть в одном городе четыре полноценные епархии, со своими правящими Архиереями, со своими приходами, благочинными и т. п. А у нас - 10-12 храмов на такой же миллионный город, и то - как результат бурного возрождения нашей церковной жизни. Поэтому, когда у нас будет много храмов, в каждом из которых будет достойный священник, который сможет обратить внимание на каждого, кто приходит в этот храм, тогда в течение обозримого времени мы сможем воцерковить значительное количество людей. Только так, поэтому все наши прочие мероприятия могут быть только "довеском", за исключением, пожалуй, средств массовой информации - телевидения и радио, куда Церковь только сейчас начинает по-настоящему входить.

Такова реальность. Это, конечно, не означает, что можно сидеть сложа руки и ждать, пока будет все необходимое. Во-первых, нужно стремиться к открытию новых приходов - не только в восстановленных и вновь построенных храмах, но и в приспособленных для этого помещениях, относиться к этому как к некой стратегической и притом миссионерской цели. Во-вторых, больше сил и внимания надо уделять процессу пастырской подготовки, особенно передаче опыта духовной жизни и пастырского душепопечения молодым священникам священниками старшего поколения. И при этом все равно делать все то, что остается для нас объективно возможным и о чем было уже сказано выше. И помнить, что дорогу осилит идущий и Господь не оставит того, кто будет подвизаться на этом поприще искренне и самоотверженно.

- В связи со сказанным Вами, Владыка, можно ли считать частью миссионерской работы деятельность церковных СМИ и взаимодействие со СМИ светскими?

- Да, и притом очень важной частью, но какие бы у нас ни были хорошие церковные СМИ, они все равно по преимуществу распространяются в церковной среде, их читают люди, уже пришедшие в храм. И их нужно продолжать воцерковлять, и наши издания оказывают в этом отношении существенную помощь. Но самое главное - это, как я уже сказал, общедоступные СМИ: телевидение и радио, светские газеты и журналы. Как ни прискорбно, серьезной, общецерковной, многотиражной, уж не говорю ежедневной, даже еженедельной газеты в России до сих пор нет. Такой газеты, которая выходила бы большим тиражом, пользовалась спросом, лежала бы во всех киосках и покупалась бы людьми и в которой были бы не только новости о церковных праздниках, торжественных богослужениях и событиях церковной жизни, но которая была бы общей, как, скажем, газета "Известия". И пока у нас этого не будет, пока мы не сможем ангажированной, порой, увы, продажной прессе противопоставить свое слово - аналитическое, критическое, объективное - нас просто не будут слышать. Сейчас нечто вроде этого пытается делать телеканал "Спас". Очень робко, не всегда умело и не всегда с этим можно согласиться, но начинает это делать, пытается. Однако это непросто дается. И нельзя еще забывать, что это канал, за который надо платить, который смотрят по всей стране, дай Бог, от 300 до 500 тысяч человек, то есть население среднего города.

- И каким же образом эту проблему можно решать? Ведь здесь требуется не только понимание задачи и профессионализм, но и немалые средства…

- В последнее время все чаще заходит речь о реституции как об источнике таких средств. Только создание церковной экономики, основанной на владении незаконно отторгнутой у нас недвижимостью, может решить эту проблему. Ни благотворители, ни распространение свечей или книг - ничего не изменят в этой ситуации качественно, пока не будет решен вопрос о реституции, пока у Церкви не будет нормальных источников дохода, которые позволят ей содержать, во-первых, общедоступные СМИ, а во-вторых, учебные заведения.

- Получается, что у нас, так или иначе, все упирается в отсутствие кадров,в отсутствие средств, необходимых на открытие новых приходов…

- …или поддержание жизни в приходах, расположенных в местности, где живет небольшое количество людей, нуждающихся в храме, но не способных этот храм и его настоятеля содержать. Такая же проблема налицо и в здравоохранении, и в народном образовании, почему сейчас и ликвидируют "малокомплектные" школы в маленьких деревнях, закрывают больницы и другие социальные объекты.

- Но что делать, если мы в таком положении находимся? Как эту ситуацию разрешать?

- Мы ее разрешаем, как можем. И сколько территорий, епархий, столько и различных ситуаций, поэтому каждый Правящий Архиерей, как может, из этой ситуации выходит - настолько, насколько получается. Открываем, скажем, одну гимназию и страшно радуемся этому, а что такое сегодня одна гимназия на миллионный город или даже на всю епархию? Это даже не капля в море, это просто незаметная вещь, почти несуществующая, близкая к нулевой величине.

- Был задан уже вопрос о различных аудиториях, к которым может быть обращена миссия. Кажется, что все-таки одну аудиторию по преимуществу неизменно выделяют - прежде всего это аудитория молодежная. Действительно ли к молодежной аудитории нужен особый подход, нужна некая особая молодежная миссия со своими отдельными средствами, специфическими способами работы? Или же это второстепенно?

- Нет, это действительно нужно. Одна из первостепенных задач в проповеди, обращенной к молодежной среде,- научиться говорить с молодежью на максимально понятном ей языке. Это пытаются сегодня делать многие достаточно популярные миссионеры, проповедники. Конечно, это не всегда получается удачно. Знаете, как бывает: взрослого человека поставили общаться с ребенком, и вот он начинает сюсюкать с ним, а ребенок с недоумением смотрит на него и никак не может понять, зачем он это делает. Так же иногда, когда пытается миссионер говорить с молодежью на ее языке, то порой он начинает уже, конечно, не сюсюкать, а общаться на каком-то жаргоне, и тоже непонятно, зачем это надо. Но за такие ошибки трудно судить, потому что слишком велик подчас и интеллектуальный, и возрастной, и психологический барьер, который приходится священнику преодолевать. Однако, как бы то ни было, миссионеры в молодежной среде выполняют одну очень важную задачу: они приучают молодежь - это очень важно в нашей стране после 70 лет атеизма - к факту существования Церкви, к тому, что она является частью общества, естественной и нормальной. Все мы еще помним то время, когда, увидев человека в рясе, люди поворачивались ему вслед, качали головами и не могли поверить своим глазам, что такое возможно. Сегодня этого уже нет. Сегодня люди уже привыкли к существованию Церкви и духовенства, и в этом заслуга, в том числе, и миссии, и проповеди церковной. И среди молодежи этот процесс тоже идет, и это очень хорошо. Но опять же - на внутреннем, глубинном уровне приход человека в Церковь, восприятие им церковной жизни как жизни своей, природной, ее понимание - это тоже возможно только в личном общении. Даже там, где есть молодежные приходы, где много молодых людей в приходах, они не ограничиваются общением друг с другом. У каждого из них установились отношения со священниками, которые там служат, а это и есть, по существу, нормальная церковная жизнь, предполагающая духовное руководство.

- Говорят, что молодежь в Церковь надо именно привлечь. Правильно ли это? Или же молодой человек должен прийти в храм, как и любой другой человек, просто потому, что он потянулся ко Христу?

- Господь сказал апостолам: "Идите в мир и проповедуйте", то есть привлекайте. И еще: "Я сделаю вас ловцами человеков". Можно, конечно, по нашим временам и упрек на это услышать: "Вот вы какие, ловите человеческие души!". Но все равно, именно это нужно - не можно, а нужно. Всех, и не только молодых, но и старых, мы должны привлекать в Церковь, причем в первую очередь - самой Церковью. Той красотой, которая в ней есть, той глубиной, которая ей присуща, той любовью, которая в ней должна человеку открыться. Любовью Божией и любовью человеческой, потому что без нее человеку внешнему в любовь Божию непросто бывает поверить.

- А когда молодежь привлекается в храм через какие-то кружки, секции, посредством различных мероприятий - как Вы к этому относитесь?

- Может ведь быть по-разному. Вполне возможно, что кто-то из молодых людей скорее "привяжется" к Церкви благодаря организации на приходе таких секций и кружков. Но возможно и другое: молодые люди будут заниматься при храме, например, спортом или ходить в походы, но никогда не зайдут в сам храм, не будут жить церковной жизнью, а батюшка будет доволен: "Как хорошо, как много молодежи около храма!".

Хотя, безусловно, у этого вопроса есть и другая сторона: сегодня не только до стариков никому нет дела, но и молодежь, оказывается, никому не нужна. Государство практически полностью перестало заботиться о таких вещах, как организация молодежного досуга, забота о физическом развитии подрастающего поколения и т. п. Поэтому если при храме есть большая территория (а бывает, к счастью, и такое), я не вижу ничего плохого в том, чтобы священник отгородил часть этой земли и сделал там какую-нибудь спортивную площадку для молодежи, пусть даже и для нецерковной. Пусть он возьмет и займется этим, если у него есть помещение, пустит туда какую-то группу, секцию, какое-то молодежное объединение. Это тоже служение Церкви, не обязательно даже при этом спрашивать на входе - есть у них крестик на теле или нет, крещеный человек или некрещеный. Дело в том, что, начиная еще с очень древних времен, во всем мире, и в России в том числе, Церковь брала на себя определенные социальные обязательства перед обществом. Церковь занималась призрением сирот и стариков, Церковь занималась воспитанием детей, Церковь занималась благотворительностью, помощью увечным, раненым, инвалидам, переселенцам. То есть Церковь, помимо того, чем она является по существу, выполняла еще роль некого социального института. Сейчас государство от работы в социальной сфере почти полностью устранилось. И устраняется с каждым годом все больше и больше, оно словно старается сбросить с себя эту "неудобную" социальную нагрузку окончательно, причем, кроме Церкви, принимать ее никто не торопится. Но и Церковь оказывается не готовой к этому, у нее нет материальных возможностей, которыми она располагала раньше, нет опыта подобной деятельности уже в наши дни, зачастую нет и людей, которые могут что-то делать. Поэтому сейчас, с одной стороны, люди, нуждающиеся в помощи, как бы интуитивно тянутся к Церкви, с другой - нам очень часто нечего им ответить.

- Какие Вы можете назвать наиболее распространенные миссионерские ошибки, от чего нужно предостерегать человека, выступающего на данное поприще?

- Прежде всего, от приведения людей не к Богу, а к самому себе. Такой соблазн всегда присутствует в Церкви, и чем ярче, умнее, одареннее священник, в данном случае миссионер, тем больше риск. Эта чрезмерная "личностность" проповеди может проявляться, в частности, и в том, что человек привносит в свою проповедь слишком много из самого себя, своих личных взглядов и идей, далеко не всегда верных. Другая ошибка - выбор неправильного тона для разговора, стремление до конца сжиться со средой, причем, имея зачастую об этой среде самое фантастическое, неверное представление. И порой как следствие - потеря себя.

- Миссионер - это человек, который все время находится на "переднем крае", среди людей, от Церкви далеких, ему приходится вести с ними постоянный диалог. Естественно, все это создает очень большое напряжение и внутреннюю нагрузку. В связи с этим вопрос: какое место в деятельности миссионера должна занимать его работа над самим собой?

- Миссионеру, вне всякого сомнения, нужно прежде всего заниматься самим собой, своим внутренним миром. Преподобный Серафим Саровский очень точно сравнивал христианина с купцом, говоря о том, что для того, чтобы торговать, нужно иметь, чем торговать, товар в лавке купеческой должен быть. Не можем же мы предлагать людям то, чего сами не знаем и не имеем. Конечно, всегда нужно поддерживать в себе христианское состояние, устроение своей души. Если миссионер об этом забывает, то зачастую он приходит впоследствии к тяжелому внутреннему кризису, если не краху, столкнувшись в конце концов с собственной духовной несостоятельностью.

- Хотя прежде миссионеров готовили специально, например, в Казанской Духовной академии и семинарии, имевших до революции миссионерский статус, тем не менее лучшими миссионерами становились подвижники-энтузиасты - такие, как святитель Иннокентий (Вениаминов) или святой равноапостольный Николай Японский. Нельзя ли сказать, что так же дело обстоит и сегодня, и не остается ли все же миссия по-прежнему делом таких же энтузиастов-одиночек?

- Я не думаю, что у нас в ближайшие годы появится возможность содержать специальных священников-миссионеров, священников-духовников или священников-проповедников, как это принято в не страдающей от кадрового голода Восточной Церкви. Поэтому нужно готовить к миссионерской деятельности любого студента семинарии, тем более академии. Но, безусловно, получится настоящий миссионер только в результате ревностного священнического служения, подвижничества. Нельзя подвижника подготовить в аудитории, это во многом результат различных слагаемых - тут и воспитание, и отношение человека, и те люди, с которыми его столкнула жизнь еще до вступления в священническое служение. И, конечно же, личный момент очень важен, и, действительно, только самоотверженные люди могут стать настоящими миссионерами. Самоотверженными, хотя и нет нужды ехать куда-то далеко, за тридевять земель.

Взято с www.rusk.ru

в ТЕКУЩИЙ РАЗДЕЛ || на ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ