ХРИСТИАНИН ДОЛЖЕН ПРИНИМАТЬ АКТИВНОЕ УЧАСТИЕ ВО ВСЕМ ДОБРОМ

	Отец Илия Амбарцумов

Отец Илья Амбарцумов, кандидат богословских наук, настоятель храма святой великомученицы Варвары в пос. Рахья Всеволожского района Ленинградской области родился и вырос в семье с многолетними традициями православия, семье, о которой знают и читали многие наши читатели. Отец Илия – правнук священномученика Владимира Амбарцумова, расстрелянного за веру в 1937 году на Бутовском полигоне. Зять о. Владимира – известный пастырь протоиерей Глеб Каледа, сын – протоиерей Евгений Амбарцумов – один из самых ярких священников Санкт-Петербурга. Внучка о. Владимира – матушка Мария вместе с супругом о. Александра Ильяшенко воспитала 12 детей.

Мы попросили отца Илию ответить на вопросы о религиозном воспитании детей.

– О. Илия, Вы росли в верующей многодетной семье. Сейчас для недавно вступивших в Церковь очень важен опыт приобщения детей ко всему святому. Расскажите, пожалуйста, о Ваших первых детских впечатлениях от посещения Богослужений, соприкосновения со Святыней. Что больше всего помнится из раннего детства?

– Мама с самого нашего младенчества носила нас к Причастию, потом водила, потом мы уже ходили в храм самостоятельно. Причащались каждое Воскресенье. Впечатления от посещения храма были немножко странные, все там казалось необычным, но очень светлые, – вспоминается кадильный дым, люди, особенно бабушки, которые нас, как детей священника, баловали, дарили всякие небольшие подарочки. Еще некоторые ранние впечатления – цветы, аромат цветов, как особенное веяние святости, радостные лица после Причастия, особый запах в храме, идущий от людей в Церкви, – ощущение уюта, домашнего тепла, и у самого такое детское чувство радости было – это помню хорошо.

Папа и мама нас в Церковь ходить не принуждали, просто это было само собой разумеющимся, что ты в воскресенье пойдешь в храм. Если кто-то из нас в Церковь не пошел, допустим, в ближайшую неделю, то потом самому было как-то неловко, ведь все столько светлого и доброго получают, пребывая на службе, а ты этой радости себя лишил… И, конечно, радость Причастия, радость службы, – это само собой привлекает маленького ребенка в храме. Эта удивительная веселость и после службы – вместе со всеми кушаешь, общаешься… Очень запомнилось, что все люди в светлом почему-то, и все радуются.

– Будучи ребенком, растущим в благодатной обстановке верующей семьи, переживали ли Вы как-то особенно свою веру, или же для вас она была естественным дыханием жизни?

– У папы и мамы была вера настоящая, и поэтому я даже не сомневался, есть Бог или нет, мы действительно жили в Нем, как дышали. И только потом, взрослея, стали задумываться о бытии Божием, и то единственно для того, чтобы другим доказать, что Бог есть, у нас самих никаких вопросов просто не было. Ведь всякие сомнения о существовании Бога, а потом и атеизм, зарождаются ребенке от неправильной жизни родителей, вот и все.

– Батюшка, какова роль верующих отца и матери в духовном возрастании ребенка? Расскажите, пожалуйста, что значимое в жизни Вам дал папа, а что – мама?

– Определяющим фактором в воспитании детей является жизнь самих родителей. Их добродетели, и какие-то грехи и страсти могут непосредственно повлиять на детей.

Папа нам дал большой кругозор, активную жизненную позицию, мужественное решение различного рода проблем. Он привил нам интерес к морю, к кораблям, вообще к путешествиям, играм, спорту, велосипедам, фокусам, к самым разным вещам, которые может дать только отец. Он у нас строгий, под его оком было страшно делать грех. Ну, мы конечно, все равно грешили… Здесь есть опасность некоего отчуждения детей, когда родители будут стараться разрешить какие-то трудности внешним строгим авторитетом, даже с применением некоторой физической силы больше, чем авторитетом жизненным и общением. Поэтому у нас с папой не столь близкие отношения, как с мамой. Но все равно, папа дал нам очень-очень много важного.

Мама – это как солнце, которое у нас всегда в душе, и при любых обстоятельствах мы вспоминаем ее любовь, ее терпение, ее советы никогда не отчаиваться и не унывать. Были у нас случаи, когда материнская молитва по-настоящему спасала от каких-то страшных вещей. Вот, например, случай с моим братом Андреем. Он служил в армии, и попал в часть, где была отъявленная дедовщина, и его всячески там унижали и били. Мама очень сильно страдала, плакала, часто ходила в один из храмов Петербурга, и со слезами там молилась. И вот однажды к ней в храме подошла женщина и спросила ее : "О чем Вы так плачете?" И мама ответила : "У меня сыночка бьют, мучают в армии…" Женщина спросила: "А в какой части он служит?" Мама назвала номер части, и та воскликнула: "Так ведь это же часть моего мужа!" И все разрешилось почти мгновенно благодаря помощи мужа этой женщины: настолько все было улажено, что Андрюша даже дома смог побывать… А еще он многим помогал в санчасти, и в армии стали с большим уважением к нему относиться.

Мама всегда нас прощала и принимала такими, как мы есть. Она развешивала по дому, и до сих пор так делает – маленькие высказывания из Евангелия и Святых Отцов, что было для нас ненавязчивым и действенным духовным подспорьем. Своими слезами она порой больше делала для нас, чем ремень отца. В связи с этим хочется отметить, что нежное сердце матери влияет на воспитание и духовный рост ребенка так же сильно, как строгое око и надзор отца. Одно уравновешивает и дополняет другое. И здесь, конечно, мама очень многих спасала от грехов именно своим примером жизни. Она не столько ругала нас, сколько за нас молилась и тихонечко плакала…

– Как вам родители говорили о Боге, о всем святом? Как в семье деток учили молиться?

– О Боге папа и мама как-то особенно нам не говорили, они просто молились, жили этой верой, и все само собой нам передавалось. Специально каких-то нотаций, морали никогда не читалось. Вообще, Константин Дмитриевич Ушинский считает, например, что мораль и нотация учит человека лукавить, льстить и приспособляться. И наоборот, очень важен жизненный пример родителей. Мы видели, как сбываются мамины молитвы, как папа молится, как они по-христиански относятся к людям, какие чудеса, исцеления, избавления от бед были в семье. Мама учила нас молиться очень просто: ставила на коленки рядом с собой, и мы вслед за ней повторяли слова молитвы. Так мы выучили "Отче наш", "Богородице Дево…". А потом были общие семейные молитвы, когда каждый читал что-то по очереди. Ну, а взрослея, каждый уже стал молиться самостоятельно.

– Как родителям прививать детям любовь к Дому Божию, чтобы каждое посещение храма было для них не мучительным, а радостным событием в жизни?

– Конечно, нам бывало порой и скучно, и неинтересно, хотелось подвигаться, побегать, и я часто у дяди Коли, папиного брата, тоже священника, спрашивал: "Когда же это Причастие?" И он говорил : "Ну, иди погуляй на улице", и я там гулял, резвился, сидел, дышал воздухом, помню, во дворе храма было много голубей, мы их подкармливали… Да, бывало трудно, но ведь и новоначальному взрослому в Церкви на богослужении иногда тяжело, бывают и тошнота, и головокружения, и еще всякие искушения. Поэтому маленького ребенка надо потихоньку приучать к службе. Вот, папа, допустим, брал меня в алтарь, и я там просто тихо сидел на стуле, и папа меня ничего не заставлял делать. Вообще в храме, где он служит, такая политика: детей собирают в отдельной комнате или в углу храма, и они там играют в игрушки всякие, рисуют что-то, тихонько все вместе пребывают, а потом их ведут к Причастию. Здесь приобщать нужно постепенно – и подарочки ребенку дарить, иконочки, просфорочки, пока дитя не позволит что-то большее в попытке осознать ход службы… Святое Причастие – важнейшее Таинство, и очень жаль, когда родители пытаются принуждением заставить ребенка приобщиться. Это совершенно неправильно, так как у ребеночка может остаться на всю жизнь стресс, кошмар. А мы стараемся его любовью и добротой обрадовать. Тогда ребенок со светлыми чувствами подходит к Св. Чаше. И потихоньку он захочет причащаться сам.

– Расскажите, пожалуйста, о взаимоотношениях братьев и сестер в большой семье. Ладили друг с другом? Вот Вы в семье старший брат, маленьких не обижали?

– Да, я, к сожалению, лупил маленьких и мы, честно сказать, дрались, я был сильнее всех, старше, и не так часто, но все же порой разрешал вопросы силой. Взаимоотношения были, конечно, хорошие, дружественные. Но иной раз казалось, что твой брат нарочно вредничает, отнимает твои игрушки, и таким образом я часто пытался что-то ему доказать, а он мне. Думаешь, ну какой же он вредный, а ночью посмотришь на него – он спит как ангел, даже плакать хочется: какой же он хороший, а я его обижал… Мы с Яшей были более такие податливые. Женька был самостоятельнее, от папы убегал, и даже очень активно заступался за маму, когда папа с ней строго разговаривал, единственный был, кто противился отцу.

Взаимоотношения между нами были нормальные – мы гуляли вволю, играли вволю, баловались, ну, пока, конечно, папы дома не было. А когда папа с работы приходил, он уже наводил порядок. А мама нам все позволяла, и в этом есть такой важный момент, выраженный в стихотворных строках: "блажен, кто смолоду был молод", то есть нельзя полностью отсекать ребенка от игр, от всего детски радостного. Дело здесь в том, и это очень важно, что реакция родителей на безнравственность сама собой показывает ребеночку, что так поступать нельзя, – мама будет плакать, а папа ругаться. Да вроде как это и нехорошо. Я помню, что втайне от родителей даже ничего и не хотелось делать плохого, курить, например… Думалось, ну как же, мама такая хорошая, так нас любит, заботится о нас, кормит, а я ее буду обманывать. Опять мы возвращаемся к тому, что светлый образ матери и жизненный авторитет отца важнее всяких нотаций, педагогических систем и поучений.

– О наказании и поощрении детей. Расскажите пожалуйста, как было у вас, как родители наказывали, вразумляли, хвалили или награждали, если можно так сказать?

– Были, конечно, награды. Ну вот, вспоминается, например – как-то я начал сам мыть посуду, хотя меня об этом никто не просил, и папа за это взял меня в поход. Или однажды папа пообещал, например, что если я вытерплю боль, когда у меня зуб будут удалять, то он мне подарит танк на радиоуправлении.

Наказания применялись поначалу больше физические. Но потом папа пришел к выводу, что это нужно делать очень редко, в том случае, когда ребенок ведет себя откровенно нагло, хамски, и особенно когда это проявляется в отношении к матери, к святыне. Здесь подобное поведение нужно пресекать сразу.

Позволять ребенку скандалить и закатывать истерики нельзя. В том, что ребенок дошел до такого состояния – вина родителей. Гораздо лучше стараться изначально находить с детьми общий язык, разговаривать с ними почаще, объяснять им тот или иной поступок, почему он хороший или плохой. И прежде всего самим вести авторитетный образ жизни до такой степени, чтобы при отце даже и плохих мыслей не зарождалось, чтобы одним взглядом можно было бы управлять детьми. Но, к сожалению, когда человек не достигает высоты жизни, он решает многое силой. Все же надо очень и очень подумать, прежде чем применять к детям телесные наказания. Потом обычно и совесть тебя мучает, и, что характерно, больше мучаются отец и мать. Ребенка если нашлепали, у него боли немного, а у родителей рана в сердце… Поэтому здесь мы должны стараться подражать Господу – ведь как часто Господь хочет нас, согрешающих, исправить, а жалеет, и только в очень крайних случаях попускает страшным событиям войти в нашу жизнь.

– Как у вас складывались отношения в детстве с неверующими сверстниками в советские времена, как к вам в школе относились учителя, одноклассники?

– В школе к нам относились очень хорошо, потому что мы никогда не были "белыми воронами". Мы в коллективе жили, общались, дружили, ведь активная жизненная позиция христианина как раз и проповедует Христианство. Ну, например, младшие наши совсем осмелели, они активно участвовали в школьной жизни, первыми были в театре, на концертах, Коленька даже был старостой в классе. И в парламент они входили, который между школами организовывался. Я-то был немножко такой затюканный в школе, меня любили, что добрый, и с учителями никогда не было конфликтов. Может быть, отчасти из-за того, что и родители, учась в школе, не были "белыми воронами", а старались занимать активную жизненную позицию. Ведь если христианин полностью уклонится от мира, – от участия в культурной жизни, теле- и радиопередачах, искусстве, литературе, то все эти места займут безбожники… Поэтому нельзя уклоняться. Ну в пионеры мы, допустим, поступали, это не так страшно, было там много хорошего, а в комсомол – нет, и это понятно, потому что одна из главных обязанностей комсомольца была борьба с религией. Такой взгляд на жизнь у нас идет еще от дедушки, потому что он считал, что христианин – это есть лучший гражданин Советского Союза.

– И тогда вопрос в дополнение к сказанному Вами. Как сейчас верующему ребенку в современном мире, с одной стороны, не быть такой "белой вороной" среди сверстников, и вместе с тем уклоняться и отвращаться от каких- то страшных вещей, наркотиков, например, – всего опасного и вредного для души, с чем можно столкнуться в молодежной среде?

– Во-первых, родители должны благословлять ребенка участвовать в каких-то мероприятиях, даже на дискотеку отпускать, но, как учил Св. Иоанн Златоуст, дитя обнимать, целовать и говорить: "Сынок, встретишься ты с вещами, которые недостойны тебя, постарайся так пребывать на дискотеке и радоваться жизни, чтобы потом не было стыдно перед иконами". И здесь любовь родительская, с одной стороны, потом стыд совести, с другой, удержат маленького от необдуманных поступков. Ну, а в школе, чтобы не быть "белой вороной", надо Христианство свое не выставлять нарочито в виде внешних знаков, допустим, крестного знамения. Мне думается, это нужно скрывать внутри, а быть нормальным во всех отношениях, потому что христианин должен иметь гораздо меньше комплексов, чем нехристианин. Нужно преодолевать в себе комплексы ложной скромности, боязни выступать, не заниматься физкультурой, например, вообще комплексы какого-то зацикленного образа жизни. Христианин должен быть естественен, открыт, прост, добр, общителен, и ему нужно участвовать во всем добром, что есть в школе. И такого человека оценят и, соответственно, будут ценить и его религиозные убеждения.

– Как к Вам пришло решение стать священником? Это была мечта детства?

– Это призыв Божий, который вдохновляет, помогает понять свою миссию в мире, осознание того, что можно всесторонне служить Господу еще и священником. Но решение все же было поспешным и скороспелым, хотя вообще-то я сопротивлялся три-четыре года при общем убеждении всех вокруг… Поэтому свое священство я воспринимаю, во-первых, как большую радость всестороннего служения Богу, потому что можно, будучи священником, быть еще и педагогом, и путешественником, и миссионером, кем я немножечко являюсь. А с другой стороны, это громадная трагедия жизни, которая заключается в том, что дерево, которое еще само не окрепло, пытается давать плоды. Думается, что только тот человек может принять священство, кто прошел испытания, искус, набил шишек, пришел в какой-то зрелый возраст, повысил молитвенный уровень, стал действительно плодоносить, как спелое дерево, стал таким по жизни священником, что на вопрос: "Можешь ты сейчас, вот сию секунду умереть за Христа?" смог бы ответить "Да" искренне, а не формально.

– Батюшка, у вас в семье, в вашем роду есть небесный покровитель, святой человек, прославленный в сонме новомучеников и исповедников Российских – отец Владимир Амбарцумов. Это какая-то особая ответственность? Обращаетесь ли Вы к нему с молитвой, можете ли рассказать о какой-то явной помощи от него?

– Это, конечно, большое счастье, которое дано тебе без твоего ведома. Влияние молитвенной помощи прадедушки видится во многом – от него у нас крепкие семьи, любовь, успех в жизни, благословение, защита… И все это позволяет думать, что у нас больше ответственности перед Богом и людьми за такой бесценный дар.

Да, помощь реально оказывалась. Вот один случай, когда была разрешена трудная хозяйственная проблема. Его внучка, игумения Иулиания, настоятельница Зачатьевского монастыря, имела в обители кур, и они вдруг все разом перестали нестись. Врачи-ветеринары ничего не могли сказать. Так вот, она своим монахиням, сестрам, поручила молиться именно дедушке, потому что он всегда что-то изобретал, разрабатывал и воплощал в жизнь. В числе его изобретений были и инкубаторы. И сразу же после молебна у каждой курицы было яйцо. Вот как это объяснить?

И потом, большую помощь он оказывал при сдаче экзаменов. Он был физик, ученый и помогал тем людям, кто учился, готовился к экзаменационной сессии.

А вообще, самое глубокое чувство по отношению к нему – это величайший стыд, потому что ясно осознаешь несоответствие высоты его служения и своей жизни, уже все-таки растворяется эта сила духа в разных мирских вещах… Но, с другой стороны, конечно, влияние колоссальное – это проявляется у нас в отношении к науке, это и отношение к каждому человеку – доброе, вне зависимости от религии, культуры, социального статуса. Так же от прадедушки идет огромное уважение ко всему религиозному, Божественному. От него идет и оригинальность, потому что он был большим оригиналом, – например, подражал птицам в лесу, лазил по деревьям и свою собаку научил, однажды перебежал Волгу в ледоход по льдинам, лежал под проходящим поездом, вообще был очень активным, мужественным и неординарным человеком.

– Расскажите, пожалуйста, а кто еще послужил Вам путеводной звездой, образцом жизни во Христе, кто помогал и помогает в Вашем духовном росте?

– Ну, во-первых, это мама, которая очень много советов дала так, невзначай, мимоходом. И эти слова, брошенные за столом, в коридоре, потом очень действовали, и образ матери, конечно, сохраняет меня от отчаяния, к которому очень близок молодой священник при громадной тяжести его креста.

Потом, конечно, большое влияние оказал дедушка Женя, которого я никогда не видел и знаю о его служении только по рассказам, сейчас мы о нем собираем материалы.

Это и мой друг, писатель-философ Николай Амаев, от него я почерпнул интерес к жизни, философии, духовности какой-то…

Еще был такой слепой священник о. Николай Чесноков, который так интересовался моими научными исследованиями, как руководитель моей работы не интересовался. Будучи слепым, он проработал всю мою диссертацию до малейшего слова и, читая, отвечал на мои мысли, хотя я их ему никогда не высказывал. Также мои мысли однажды прочитал духовник нашей епархии о. Кирилл Начис, и он тоже меня этим поразил.

Осталось светлое воспоминание от встречи с архимандритом Иоанном Крестьянкиным, который при встрече меня обнял, поцеловал, и только любовью привлек меня к себе, показав, что, действительно, монах – это солнце любви.

Вспоминаются еще две женщины странные, сестры-близнецы Татьяна и Валентина, которые были очень грешные, и вот одна из них съездила в Иерусалим, покаялась, и при встрече с ней из ее сестры вышел бес с великим воплем и криком. Они имели очень сильную веру в Бога, просто огненную, раздали все свое имение и странствовали. И что удивительно, сестры одновременно и одинаково отвечали на разные духовные вопросы, которые им люди задавали, как будто у них был прямой телефон с Богом. Я им задавал сложные вопросы, и они давали мгновенный ответ. В момент своего обращения к Богу они обе помолодели на двадцать лет. Им было около пятидесяти лет, а они выглядели на тридцать.

Повлиял еще владыка Мелитон, правда, я его видел только когда был маленьким, – епископ, у которого было столько любви и мудрости… Он действительно жил во Христе, читал мысли человеческие, предсказал, как будет складываться жизнь нашей семьи.

Мой дядя Коля, который умер молодым, священник, изобретатель, – всю жизнь хотел нам с братом построить машину, работающую на воздухе. И такой двигатель, очень экономичный, был им уже почти изобретен… Он нам всегда помогал деньгами, подарочки дарил, и, что самое важное, внимательно нас выслушивал и стремился, чтобы мы интересовались всем Божественным. Ну, людей-то много вокруг хороших, и сейчас трудно назвать всех, кто обратил на тебя внимание и как-то помог духовно. Но, к сожалению, вообще таких людей, чтобы полностью совпадало духовное устроение, нет, то есть присутствует большая доля одиночества в мире. Здесь приходится часто самому идти, отчасти по гордости, отчасти по недостатку людей, которые бы были близки тебе по духу, чтобы можно было поговорить обо всем на свете, – таких людей мало. Обо всем я могу поговорить разве что с моим братом Колькой, который на меня оказал достаточно большое влияние. Он всегда меня критиковал, и тем самым помогал понять какие-то вещи, духовно совершенствоваться…

Мы вместе радовались и играли, баловались и грешили, и поэтому с ним всегда было свободно разговаривать, так же, как и с Колей Амаевым, моим другом. А так бывает, что даже с мамой и с папой главные вопросы не разрешить, и даже со священниками, – присутствует, к сожалению, недоверие, боязнь, что тебя не поймут. Но это, наверное, общая картина для многих-многих людей. Поэтому так важно уметь ценить любого друга, который тебе послан Богом…

– Что самым главным должно быть для верующих родителей в деле воспитания детей, в их духовном возрастании, чтобы ребенок на протяжении всей жизни сохранил в душе живую веру и в сложный период становления личности не ушел бы из Церкви на страну далече, чтобы храм Божий всегда оставался бы для него родным домом?

– Важнейшая первостепенная задача – самим родителям каяться, причащаться, учиться друг друга любить и понимать. И постараться прощать друг друга, постараться настроить ребеночка на Божественный лад своим образом жизни, своим примером, отношением ко всему. Главное – самим быть на высоте. Однозначно плохо, когда в семье друг друга без конца поучают, осуждают, да еще детей гоняют, шпыняют, и пытаются их воспитывать только на языковом уровне…

Это великое счастье, когда в семье царят любовь и доверие. Такая радость, когда маленький ребеночек находится рядом с тобой, может с тобой играть, даже немножечко баловаться, крутить твоими волосиками, ушками, пребывать в таком умиротворенном состоянии, – значит уже с самого начала достигнуто какое-то единение между родителями и детьми. Пример личной жизни родителей – вот что важно. Когда родители работают над собой, не осуждая друг друга, и в семье есть внутреннее молитвенное устроение, дух покаяния, когда супруги причащаются, – каждый в отдельности даже, может быть, лучше, – тогда и другой супруг меняется, будут меняться дети, потому что на них будет влиять Божественная благодать…


Беседовала Марина Дымова

Взято с www.pravmir.ru
Размещено 22.11.2007

в ТЕКУЩИЙ РАЗДЕЛ || на ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ