П. Б. Клевцов
ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ЗАПАДНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ «АБСОЛЮТНЫМ ЗЛОМ»?
(о восприятии Запада в российском сознании)

Постановка проблемы

Вопрос, конечно, глупый. Однако именно к такой формулировке я, в конечном итоге, пришел, желая высказать некоторые свои сокровенные мысли на эту тему.

Если подумать, то данный вопрос окажется не таким уж и наивным. Сегодня, к сожалению, к Западу мало кто относится аналитически, трезво. Ни недалекие адепты глобализации, ни часто столь же недалекие ее враги – все они, если можно так сказать, не знают Запада. Первые - слишком под его влиянием. Вторые – тоже слишком под его влиянием, но только они находятся в отрицательной зависимости, они не могут жить без Запада как врага. У них есть положительные идеалы, но они не перевешивают «отрицательного идеала».

То же относится к православной среде. Здесь считается правилом хорошего тона постоянно обливать Запад помоями – занимаясь этим специально, и просто «по ходу дела». Я пока не предрешаю вопроса о том, насколько это правильно. Но, в любом случае, и здесь очевидна та отрицательная зависимость от Запада, о которой сказано выше. Что такое дореволюционная империя, тем более Московская Русь, которые представляют некий положительный идеал для русских православных, – это, на самом деле, знают немногие из них. Сегодня это, скорее, лозунги, которые бросают в лицо «глобалистам». Для определенной категории людей бросок в лицо – это главное, чем бросать – второстепенное. Коммунисты, например, бросают не Московской Русью, а Советским Союзом. (И, кстати говоря, что такое Советский Союз мы знаем намного лучше, чем что такое Московская Русь).

Думаю, что сегодня лучшей формой насолить Западу будет попытка найти в его историческом, причем именно недавнем, наследии что-то позитивное. Ругань – это не критика. Ругань необязательно свидетельствует о том, что она справедлива, скорее, наоборот. Напротив, трезвый, аналитический, глубинно-личностный взгляд является залогом того, что суждение будет точным, что будут найдены как положительные, так и отрицательные стороны. Запад как абсолютное зло – это неправда, более того, это даже неправдоподобно. В отрицательные черты Запада – которые, конечно, есть, - мы поверим и будем относиться к ним более трезво, если они будут соседствовать с положительными. Кроме этого, лишь при таком условии мы сможем создать неутопичные рецепты решения западных проблем, которые сегодня стали и нашими.

Цивилизованный образ жизни как условие самореализации

Мы можем начать с самого внешнего и элементарного – с т.н. цивилизованного образа жизни, то есть той совокупности материальных, культурных, социальных благ, которые отличают любое индустриальное\постиндустриальное общество от доиндустриального. Чтобы было понятно – это различие между Европой (в том числе и Россией) и «неразвитыми» африканскими странами. У нас в России цивилизованный образ жизни стал достоянием всего общества в советский период.

Не могу не заметить интересного парадокса в отношении к цивилизованному образу жизни православных – жестокая критика «потребительской цивилизации» не мешает многим из них, если не большинству (я имею в виду, естественно, трудоспособную часть), стремится к благам этой цивилизации. Я ни в коем случае не упрекаю их в этом. В конечном итоге, цивилизацию не выбирают. Но, все-таки, остается невыясненным вопрос о принципиальном отношении к этим благам. Доминирует внешнее отношение к цивилизации: она есть, – ею пользуются, не особенно задумываясь о ее сути.

Итак, наш вопрос звучит следующим образом: является ли радикальное улучшение в условиях материального, культурного, социального существования человека в последние два века действительно благом для человека как такового, прогрессом, или же это просто случайный процесс, вызванный какими-то чисто внешними причинами, скорее, соблазняющий человека, чем помогающий ему?

Да, это реальный прогресс, хотя всегда необходимо помнить, что, к сожалению, он представляет столь же реальный повод для соблазна. В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» говорится: «Совершенствование орудий и методов труда, его профессиональное разделение и переход от простых его форм к более сложным способствует улучшению материальных условий жизни человека. Однако обольщение достижениями цивилизации удаляет людей от Творца, ведет к мнимому торжеству рассудка, стремящегося обустроить земную жизнь без Бога». Аспект соблазна – нисколько нами не отрицаемый – для всех ясен, об этом пишут в том числе и западные же авторы.

А вот положительный аспект прогресса для многих православных остается в каком-то тумане. Прогресс дал человеку возможность намного более полной самореализации. Каждому из нас Богом даны таланты – кому управленческий, кому писательский, кому материнский, кому священнический. Современная цивилизация предоставляет человеку намного более широкие возможности в этой сфере. Сегодня православные священники «активно» благословляют своих чад, если они того желают, идти в ученые – философы, культурологи, естественники и т.д. Однако до эпохи прогресса науки как социального института не существовало. Получается парадокс, – с научных кафедр со стороны православных ученых несутся проклятия в адрес западной цивилизации, как бы забывших, что если бы не она, то не было бы ни кафедр, ни их как ученых.

Пожалуй, в наиболее явном виде противоречия прогресса, парадоксальное сочетание в нем и положительных, и отрицательных сторон, выразилось у нас в России, в советский период. С одной стороны, действительно, «империя зла», безбожная власть и безбожная идеология. С другой, - создана огромная материальная, социальная инфраструктура цивилизации, благами которой пользуемся до сих пор мы все, в том числе и те православные, которые считают советский период просто небытийным. Помню, когда я воцерковлялся, то меня очень занимала эта идея – доказать, что советский период был именно небытийным. И у меня был только один вопрос – куда же девать заводы, фабрики и т.д.? В Псалтыри есть слова: «Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишеся людие». Если «дома», созданные в советское время, сохранились, то советские люди трудились не всуе.

Надо сказать, что ценность самореализации в средневековье была выражена достаточно низко. Спасение в средневековье понималось, в основном, через соблюдение четких религиозных предписаний, обычаев. Конечно, это понимание верное, – но это не значит, что к нему нельзя ничего добавить, что его ничем нельзя обогатить. Такое обогащение и произошло в Новое время. В этот исторический период, кроме всего прочего, происходит персонификация веры. Появляется и развивается идея, что человек может угодить Богу не только выполнением религиозных предписаний, не только трудом как функцией социального процесса, а именно через личную самореализацию.

Я думаю, что эта идея стала одним из важнейших (хотя и не единственным) факторов развития современной западной цивилизации. Ее материальные, культурные, социальные блага – это, прежде всего, средства для раскрытия Богом данных человеку талантов. У нас в России эти блага существует очень недолго (около 100 лет). Мы ими очень активно пользуемся, я уверен, что самый ярый консерватор не захочет с ним расстаться (хотя, может быть, и не отдает себе в этом отчета) и, тем не менее, - мы их не ценим. Мы их просто не осознаем.

Здесь и нужно заводить разговор о нашей зависимости от Запада. Правые сегодня предлагают национализировать нефтяные месторождения, поставить железный занавес, ввести цензуру и т.д. Все это можно сделать. Но думать, что это спасет нас от Запада – очень наивно. В определенном смысле, от Запада нас уже ничего не спасет. Кроме, пожалуй, одного – признать, что мы сами – уже достаточно давно часть Запада, хотя и особая, православная. Признать, что этот Запад у нас уже «в крови» – хотя это и не значит, что данный факт лишает нас возможности духовного выбора. Такое признание и осознание, как ни странно, и будет началом освобождения от Запада. Наша беда и наша зависимость от Запада, прежде всего, выражается в том, что мы, уже будучи его частью, уже довольно давно войдя в его ареал, – не только материально, но и духовно - все еще делаем вид, что это не так. Замечу при этом, что то, что мы стали частью Запада, не лишает нас возможности быть христианами, идти за Христом. Так же, как древней Церкви не помешало то обстоятельство, что она вышла из чисто иудейского ареала в широкий эллинский мир – со своими соблазнами, но и со своими достоинствами.

Современная православная публицистика, не осознавая этого факта, впадает в элементарный утопизм, думая, что отстаивает христианскую позицию. Нам говорят, что мы должны «вернутся» в русскую цивилизацию. Я уверен, что без кардинального переосмысления нашего прошлого исторического опыта и его соотнесенности с современностью, это возвращение невозможно. Но этого переосмысления не происходит. Происходит только отталкивание от современности. Нам фактически рекомендуют уйти от современности, – но что это значит? Бросить дома, университеты, фирмы, производства и уйти в деревянные дома? Нет, нам этого не советуют. Однако нам упорно предлагают не выходить за пределы средневековой духовности, одновременно живя в XXI веке. Но это невозможно.

С другой стороны, христианство нельзя сводить к средневековому периоду его исторического существования. Оно актуализируется в любое время, в то же время, оставаясь самим собой. Правые часто повторяют слова апостола: «Христос вчера, сегодня и во веки тот же» – но как раз они-то и забыли их, потому что сводят христианство исключительно к средневековому периоду. У них нет «сегодняшнего Христа».

Тем же либералам и «темным силам Запада», уж если на то пошло, выгоден такой диссонанс в православии. Пусть православные грезят о средневековье, вернуть которое уже невозможно, но при этом живут жизнью современного человека постиндустриального общества и пусть эти две жизни у них никак не интегрируются. Мы же должны понять, что эта интеграция должна быть. Иначе мы останемся раздвоенными.

Сегодня сетуют на то, что в нашей стране, фактически, введено «внешнее управление». Это во многом так и это действительно печально. Но я хотел бы все же напомнить, что управление современным обществом – дело сложное и ответственное. У нас цивилизованный образ жизни «построили» коммунисты. Это был люди, одержимые идеей совершенного общества, то есть, с их точки зрения, общества, в котором удовлетворены все материальные, а затем и духовные потребности человека. Повторю, – они были одержимы. Это были люди, обладающие своим видением цивилизованного общества, и оказавшиеся способными заразить/навязать этим видением весь народ. Где же сегодня люди с таким видением? Где сегодня люди, «одержимые» своим пониманием дальнейшего пути уже созданного общества? Нет этих людей. И «особенно» их нет среди православных, которые думают, что главное – придти к власти и навести железный «православный» порядок. Поэтому и неудивительно, что «ответственными носителями» всего этого комплекса цивилизации являемся не мы сами, а Запад, его «ставленники».

В конечном итоге, вопрос об отношении к цивилизованному образу жизни звучит следующим образом: если вдруг окажется, что Запад и другие цивилизованные страны исчезнут, и Россия останется одна и к власти в ней придут православные, – будут ли они сознательно поддерживать структуры европейского происхождения – систему здравоохранения, всеобщего образования, информационные инфраструктуры и т.д. – или же они скажут, что все это поддерживать не нужно, потому что происхождение данных структур – еретическое, и вернутся на уровень Московской Руси? Вопрос, опять-таки, «глупый». Но я уверен, что большая часть правых консерваторов, рвущихся к власти, даже не осознают, что именно этот вопрос сама жизнь поставит перед ними, как только они придут к власти.

Ясно также то, что они ответят на этот вопрос – что да, будут поддерживать. Но было бы совсем хорошо, если бы они еще задумались над тем, почему будут, и когда они скажут, что это нужно для блага ближнего, то тогда и выяснится, что Запад – явление не однозначное, а противоречивое, что шапкозакидательские настроения в отношении его – опрометчивы.

Итак, я считаю, что цивилизованный образ жизни Запада – это условие для более широкой самореализации человека. Другой вопрос, - к каким искажениям на Западе привела эта идея позднее, в XIX-XX вв. Как раз сегодня Запад во многом профанирует собственные ценности самореализации. Самореализация – это творческий дух. Не всегда мы его видим в жизни западного человека XX-XXI вв. Наоборот, перед нами рыночная стандартизация с одной стороны, и какая-то мрачная безысходная тоска с другой.

Но эта отрицательная черта европейской цивилизации ясно видна на фоне описанной выше положительной. Правые же публицисты пропускают последнюю; в итоге, получается нелепица – консерватор с высшим образованием (Запад), пользуясь компьютером (Запад) и т.д., пишет, что Запад ничего мировой цивилизации (т.е., лично ему) не дал.

Права и свободы человека

Выше, в основном, говорилось о материальной стороне прогресса. Однако он имеет и духовную сторону. Я не могу, конечно, в рамках небольшой статьи исчерпать эту тему полностью, укажу лишь на два аспекта – права человека и наука и образование.

Итак, следующая черта западной цивилизации, о которой мне бы хотелось поговорить (и которая, кстати, тесно связана с темой самореализации) – это то, что можно было бы назвать культурой внешней, социальной ценности человека. Конечно, наиболее ярким выражением ее является идея прав и свобод человека. Но, в принципе, она к ней не сводится, это, действительно, целая культура, элемент мышления, философия.

Если в православной среде произносятся слова «права и свободы человека», то это значит, что сейчас будут издеваться над ними и над Западом. Европе ставят в упрек абсолютизацию прав и свобод; их нарушение и использование этой идеи как идеологического прикрытия бесчеловечных акций (например, в Югославии); наступление под прикрытием идеи прав и свобод на христианство, в том числе и православие; защита и даже пропаганда сексуальных извращений и т.д. К этим во многом справедливым аргументам я еще вернусь чуть ниже, а сейчас я хочу высказать мою основную идею.

Вне всяких сомнений, подозрительное отношение к правам и свободам человека как таковым (подчеркну это – как таковым, – а не как к элементу современной западной пропаганды) в православной среде – не имеет серьезных оснований. Права и свободы – это такой опыт европейской истории, к которому нам необходимо прислушаться. Напомню, что идея прав и свобод была выстрадана Западом в условиях жесточайших религиозных конфликтов между католиками и протестантами и между различными группами протестантов (как это было в Англии, где, собственно, эта идея и была впервые высказана Дж. Локком).

Еще со славянофилов у нас популярна идея о том, что русские (по другой версии - славяне в целом) – всегда были веротерпимы. В общем-то, здесь есть своя правота – русские действительно веротерпимее европейцев, по крайней мере, средневековых. Но это совсем не значит, что российское общество не нуждалось и не нуждается в правах и свободах. Уж, по крайней мере, русское государство показало здесь себя совсем не с лучшей стороны, пускай оно и не дошло до масштабов Торквемады. Вспомнить хотя бы государственные гонения на старообрядцев. Как бы то ни было, XX век показал, что и российское общество в целом тоже вполне может быть жестоким по отношению к своим инакомыслящим согражданам. Мы ведь должны понимать, что да, приказывал Сталин, но выполняли-то приказания или мирились с ним миллионы «простых советских людей».

Поэтому вытекающие из этого представления о «природной» веротерпимости русских идеи о том, что мол, нам права и свободы как норма конституции не нужны, у нас в православном государстве и «так» все будет «терпимо», – не выдерживают никакой критики. Ни к чему кроме паники и массового недоверия к любому режиму отмена прав и свобод не приведет. Более того, как раз православное государство должно в первую очередь подтвердить приверженность этим правам и свободам.

Скажут, что, на самом деле, российское общество в целом так и не прониклось идеями прав и свобод человека, что подтверждают, в том числе, и отечественные либералы. Да, не прониклось. И, все-таки, эти идеи «засели» в массовом сознании (кстати, еще с рубежа XIX-XX вв., с революции 1905 г.), принципиально отвергать их нельзя. Русский вряд ли будет умирать за права человека, но это не значит, что наше общество будет искренне поддерживать деспотический режим.

У нас в православии принято говорить о том, что наша религия сохраняет представление о высокой ценности личности, о ее свободе и т.д. Это верно. Но, к сожалению, у нас как-то не принято ценить человека с внешней, социально-правовой точки зрения. А между тем, это необходимое условие человеческого сосуществования. Господь учил нас ценить свободу человека, даже чисто внешнюю. Вспомните, как ученики Христовы предлагали Ему свести огонь на селение, которое не приняло Его. И Христос сказал им: «не знаете, какого вы духа». Сегодня это выглядит как проповедь либеральных идей. И в этих словах нет ничего кощунственного, – я совсем не свожу Евангелие ни к правам человека, ни к либерализму. Просто я понимаю, что изначальная идея либерализма связана с христианством – и это так даже исторически (протестантизм).

Православные относятся к идее прав и свобод, опять-таки, чисто внешне. Когда это права православных, они кричат об их нарушении. А когда это права неправославных – они равнодушно молчат.

Мне вспоминаются споры, состоявшиеся в ходе Петербургских религиозно-философских собраний, которые проходили в 1901-1903 гг. Светские философы выступали за свободу совести. Представители церковной иерархии, в той или иной форме, против. Философы напоминали, – в России за отпадение от православия карают отнятием имущества и детей. Иерархи стояли на своем. Чем же разрешился их спор? Он разрешился 1917 годом, когда Церковь была почти разрушена при участии или молчаливом согласии народа. Так нет ли здесь причинной связи – между попиранием свободы совести человека и жестким атеизмом советской эпохи?

Да, советский атеизм тоже ушел в прошлое, слава Богу, он оказался не подходящим для российского общества, верующего во Христа. Но только зачем же забывать причины появления этого феномена? Забывать их сегодня православным – значит второй раз наступать на одни и те же грабли.

Опять-таки, если сегодня история вернется к дореволюционным временам, – о чем мечтают многие – и вернется эта норма по поводу отпадения от православия, неужели никто – из самих православных - не увидит здесь попирания образа Божьего в человеке, неужели будут говорить, что «так и надо»?

Что же касается упреков Западу в абсолютизации прав и свобод, в их идеологизации, – то с этим вполне можно согласится. Конечно, когда словами о правах человека прикрывают бомбежки мирного населения, то это антихристово дело. Хотелось бы однако надеяться, что сами православные, если они придут к власти, не начнут аналогичных бомбежек под своими – уверен, весьма благочестивыми - предлогами.

Я думаю, что забвение христианских истоков этой великой идеи прав и свобод и стало причиной такой профанации ее на Западе. Что ж, наше дело может заключаться в том, чтобы рехристианизировать эту идею (хотя это и не должно быть связано с какой-то насильственной проповедью). Это вообще наше дело – напоминать Западу о Христе, который все чаще забывает о своем Истоке.

Наука и образование

Последний аспект исторического наследия Запада, на который я хочу обратить внимание, – это наука и образование. В принципе, это органичная часть того же «цивилизованного образа жизни», о котором шла речь выше. Однако эту часть – так же, как и права человека, - имеет смысл выделить особо. В современном православном сознании укоренилась идея, что наука религии не противоречит. Скажем так, это последняя на данный момент крупная мысль в этой теме, на которой мы остановились. Сегодня ее только повторяют.

Я нисколько ей не возражаю, но хочу поставить несколько другой вопрос, – действительно ли наука не влияет на духовный облик человека, как это принято считать в церковной среде? Распространено мнение, что цивилизация, созданная наукой, это просто очередная историческая модификация, к которой мы должны приспособиться и проповедовать Христа. Конечно, это мнение содержит в себе истину, но сводится ли к нему вся современная ситуация?

Мне кажется, что, несмотря на все извращения и прямой вред науки, человек с высшим образованием имеет возможность более адекватного восприятия христианства. Поясню свою позицию. Конечно, и речи не может быть о том, что христианство не может быть воспринято, допустим, неграмотным человеком, и что Христос с большим доверием относится к образованным (профессорам), чем к необразованным. Не может ставиться вопроса о каком-то препятствии в спасении неграмотного человека, так же как и о каком-то преимуществе в спасении грамотного.

Однако, с другой стороны, для полноценного, всестороннего усвоения христианство требует не только элементарной грамотности, но и определенного общеобразовательного уровня. Мы привыкли воспринимать институты науки и образования как исключительно внешние цивилизационные моменты и забыли, что человек средневековья в этом отношении был совсем другим. Известно, что для того чтобы понять библейский текст, человеку необходимо, по крайней мере, высшее образование, а иногда и его не хватает.

Мне могут сказать, что Христос радовался тому, что Отец утаил истину Его Сына от мудрых и открыл младенцам. Хотелось бы, однако, напомнить тем, кто приводит эту фразу как основание презрения к науке, что это были за «младенцы» - все апостолы имели достаточно высокий для того времени уровень образования. Не говоря уже об апостоле Павле, упомянем бывшего рыбака Петра, – рыбак написал послание, совсем не безграмотное, не корявое. Христос имел в виду не ученость как таковую, а ученость, потерявшую внутреннюю духовную связь с Богом, любовь к Богу.

Средневековое христианское общество, – как на Западе, так и в России, - структурировалось по принципу неравенства в том числе и в сфере знания. Знание – принадлежность церковно-интеллектуальной элиты. Думаю, что изначально такое неравенство было обусловлено чисто историческими, в определенном смысле, материальными обстоятельствами, военный уклад жизни германских и славянских племен вполне способствовал закреплению такого разделения социальных функций. Тем не менее, дальнейшее развитие общества, активизация религиозных споров в эпоху Реформации и Контрреформации, цивилизационные изменения привели к необходимости появления и развития науки и образования. Думаю, что здесь были и духовные импульсы, идущие от христианства, и чисто материальные.

Наука часто выступала против Церкви. Но, признаем, что и Церковь не всегда была справедлива в своих суждениях о науке. Наука оказала, в конечном итоге, позитивное влияние на сознание христианина – оно освободилось от мифологизации. Мифические элементы заполняли все «пустые места» в мировоззрении средневекового человека. Сегодня на месте этих пустых мест – ответы науки, или гипотезы, или, по крайней мере, научные проблемы.

Взаимоотношения Церкви и науки имеют свою диалектику. Было время, когда церковная иерархия, слепо считая себя единственными на веки властителем дум, презрительно теснила науку. И история наказала иерархию. Потом наступило время, когда наука начала воспринимать себя как полноценную замену религии. История наказала и ее. Сегодня между наукой и религией установился, по крайней мере, баланс сил.

Конечно, современный образованный человек далеко не всегда, к сожалению, верит во Христа. Тем не менее, если он в Него все-таки верит, мы видим в этой вере целый ряд преимуществ по сравнению со средневековой, – это вера личная, глубоко сознательная, она не продиктована стадным инстинктом или страхом перед наказанием, она основана на знании основ Слова Божия и догматов. Например, знание истории – это не просто информация, это освоение опыта человечества, опыта христианства. Современный христианин способен критически осмыслить историю христианства с точки зрения соответствия заветам Христа. Скажем прямо: в рамках современной «научной» цивилизации православие меняет свой образ. Уходит в прошлое обрядоверный, центрированный на внешних проявлениях религиозности стиль духовной жизни, связанный с полуграмотным средневековым большинством. Вместо него наступает более внутренний, личностный стиль.

Думаю, что проблему роли науки и образования в изменении христианского сознания уместно сопоставить с известным эпизодом нашей истории – перевода Библии на русский язык. Опять-таки, для полноценного уяснения христианства, той же Библии мало сделать перевод, – нужны общеобразовательные знания.

Сам факт того, что в России постепенно, начиная с Петра I и заканчивая советским периодом, неуклонно развиваются наука и образование, может быть воспринят как воля Божия.

Итоги

Основной вывод, который я сделал для себя в ходе этих рассуждений, заключается в том, что мы, православные, должны перестать быть утопистами. Мы должны осознать, что Россия является частью европейской цивилизации, при этом особой частью, имеющей свои отличия. Запад не только вне нас, он уже давно внутри нас. Мы – не средневековые люди, а современные со всеми их психологическими чертами. В ходе нашей истории мы приобщились к цивилизованному образцу жизни, идее (и отчасти практике) прав и свобод человека, сформировали институты науки и образования. Это уже произошло, мы это фактически уже приняли. Нам осталось только христиански осмыслить и принять ценность всего этого наследия уже нашей истории.

Когда мы осмыслим все это, мы перестанем быть утопистами и сможем предпринять попытку повлиять на современные исторические процессы – и в России, и в Европе, - как христиане.


Источник:
РСПП:
Российский Собор Православных Предприниматей
Информационно-публицистический портал

в ТЕКУЩИЙ РАЗДЕЛ || на ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ