Наталья Вареник
ФИЛАНТРОПИЯ КАК СЕМЕЙНАЯ ТРАДИЦИЯ

Одним из удивительных явлений ХХI века стало смешение понятий и представлений о вещах, казалось бы, традиционных. Например, сегодня многие из нас путают спонсорство или меценатство с филантропией, хотя последняя является совершенно особым феноменом.

Я бы сказала, что филантропия — это способ жизни и состояние души. И еще — семейная традиция, которая передается из поколения в поколение…

Чтобы наша молодежь побольше узнала о благотворительности, в некоторых вузах начали выкраивать часы (а скорее — минуты), посвященные разным видам благотворительной деятельности. Вот и мне доводилось втолковывать студентам, что спонсор — это человек, дающий средства чаще всего с завуалированной выгодой для себя (создание имиджа, реклама, некие льготы).

А спонсорские средства обычно приходится полностью или частично возвращать. Вглядываясь в лица ребят, я замечала, что мотивы спонсора им вполне понятны, впрочем, как и существование меценатов — людей, реализующих себя через искусство. А вот как можно жить, повседневно отдавая частицу себя другим, то есть быть филантропом, это оставалось за порогом их понимания. Мои студенты просто не могли уяснить: как можно быть бескорыстно-добрым в нашем мире, наполненном злом и жестокостью?

Непонимание нашими детьми понятия филантропии наводит на мысль, что в современной семье происходит что-то неладное…

Возможно, аналогичные процессы происходят и в семьях за рубежом?

А что там у них?

На протяжении десятков лет нам настойчиво внушали, что западная модель общества растит безнадежных эгоистов, людей бездуховных, рабов золотого тельца. Сегодня опять раздаются голоса: Запад шлет нам свои обноски, выдавая это за благотворительность.

Однако в отличие от наших семей, где дети порой вместе с родителями цинично торгуют на рынках секонд-хэндом (то есть бескорыстной помощью других людей), за рубежом филантропия как семейная традиция является очень распространенным явлением.

Мне не раз доводилось, будучи руководителем общественной организации, раздавать нашим детишкам подарки из-за рубежа, которые приходили на Рождество. В этих, заботливо оклеенных пестрой бумагой коробках, были бесхитростные дары американских малышей, которые покупали на свои карманные деньги фломастеры и конфеты для украинских детей, либо отрывали от сердца любимых мишек и кукол.

Никакой подделки тут не было — во многих коробках были трогательные фото дарителей, которым едва исполнилось пять-восемь лет. Таким нехитрым путем родители с детских лет приучают малышей быть филантропами.

В семье редактора газеты Liechtensteiner Vaterland Хеннинга Фогельзанга четверо детей. И хотя заработная плата редактора на Западе немаленькая — около пяти тысяч франков, — расходов тоже очень много: всем детям надо дать высшее образование, а жена работает в благотворительном обществе Лихтенштейна всего лишь на общественных началах.

Хеннинг — писатель, и издает за свой счет исторические книги, что весьма чувствительно бьет по бюджету семьи. Кроме того, очень дорого стоит медицинское страхование и другие социальные услуги, но это не мешает супругам Фогельзанг заниматься благотворительностью. Вот уже много лет они приглашают в свой дом (который всего лишь арендуют!) друзей из Польши, Украины и других стран Восточной Европы, что неимоверно дорого.

Мадлен Фогельзанг почти каждый день отправляется на работу в благотворительное общество Hilfs — Werk, которым руководит жена князя Лихтенштейна Ганса-Адама II княгиня Мария. В княжеской семье все, включая детей, занимаются благотворительностью. Таким образом и родилась идея использовать для помещения общества заброшенные ангары фабрики в маленьком городке Тризен. Здесь разместились огромные склады гуманитарной помощи.

Женщины из Hilfs — Werk ходят по домам и собирают одежду, постельное белье, игрушки — все, что удастся — для Боснии, Хорватии, Польши, Литвы, Украины и других стран. Как тут не вспомнить некоторых состоятельных украинских женщин, которые не знают, куда девать надоевшие вещи, в то время как многие семьи находятся за чертой бедности!

Частные фирмы Лихтенштейна отдают обществу свою продукцию, которая подверглась уценке или не продалась за сезон. Каждая из активисток специализируется на определенной работе — пакует посылки, гладит или чистит вещи. Помогают и дети, приобщаясь таким образом к благотворительности.

Hilfs — Werk пользуется огромной популярностью в княжестве, почти каждая семья охотно несет сюда практически новые вещи. Часть собранного остается в Лихтенштейне — передается в социальные службы, беженцам и приютам, часть транспортируется в огромных машинах в другие страны, в том числе и в Украину. Филантропия супругов Фогельзанг получила высокую оценку ныне покойного главы католической церкви Папы Иоанна Павла II, который лично поздравил семью с рождением дочери Веры. На память о встрече с Папой Римским осталась фотография в семейном альбоме…

Кто-то возразит, что филантропия — привилегия богатых людей. Однако за рубежом множество семей очень скромного достатка находят возможность заниматься филантропией. Роз-Мари Шпрехер из маленького швейцарского городка Аарау — пенсионерка. Значительную часть своего времени она посвящает бескорыстной работе в госпитале, где ухаживает за больными. Причину своей филантропии Роз-Мари объясняет семейными традициями — в ее доме все занимались благотворительностью.

Швейцарский Красный Крест — одна из старейших и самых уважаемых общественных организаций в мире — насчитывает в своих рядах множество активистов, подобных Роз-Мари…

Феномен коллективной филантропии

Кстати, в начале октября в Кировограде состоялся всеукраинский семинар «Противодействие распространению СПИДа в Украине», который проводится по инициативе Швейцарского Красного Креста. В нем приняли участие семь региональных организаций Красного Креста Украины.

Спрашиваю у Светланы Черненко, заместителя председателя Кировоградской областной организации Красного Креста:

—Приходят ли к вам предложить свою помощь обычные люди?

—В отличие от других украинских социальных служб, мы не являемся государственной структурой, а общественной организацией, что говорит само за себя. У нас есть волонтеры —бывшие медработники, учителя, которые работают по программе «Общественные пункты первой помощи». Мы уже открыли 40 таких пунктов в 17 районах области — там, где нет медучреждений и амбулаторий. Наши волонтеры оказывают первую доврачебную помощь и работают без зарплаты, мы их просто отмечаем и поощряем на праздники. Есть и еще одна категория волонтеров — студенты медучилища, которые помогают в уборке и доставляют одиноким пожилым людям продуктовые наборы за счет Красного Креста.

—А за чей счет осуществляется ваша благотворительность, ведь вы не финансируетесь государством? За счет помощи людей?

—Мы получаем гуманитарную помощь из-за рубежа по различным программам Международного Красного Креста. Кроме того, нам помогают Международная акционерная авиационная компания «Урга», агрофирмы, предприятие «Коопрынок» и многие другие…

Все бы хорошо, да вот назвать «филантропией» работу студентов, которые часто выполняют общественную нагрузку из-под палки, можно с большой натяжкой. Почему-то режет слух и слово «поощрение», хотя оно касается небогатых пенсионеров, которые достойны всяческого уважения…

Ведь филантропия тем и уникальна, что несовместима даже с тенью личной выгоды. Что касается помощи фирм, то она существует и в других странах. Сегодня многие ученые начали говорить о том, что филантропия приобретает несвойственную ей «общественную» форму.

Эта тенденция особенно ярко проявилась в странах постсоветской системы, где филантропия стала коллективным явлением, когда благотворительную помощь оказывают не отдельные люди, а трудовые коллективы, фирмы и предприятия. Чем объяснить этот феномен? Нашей бедностью (то, что не по силам одному, сможет коллектив)? Но ведь есть же у нас богатые люди…

Или объяснение в том, что расстаться с личной копейкой тяжелее, чем с коллективным рублем? А, возможно, истоки этого явления находятся в семье, где на протяжении последних десятилетий отсутствовало понятие благотворительности?


Источник:
Зеркало Недели

в ТЕКУЩИЙ РАЗДЕЛ || на ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ